Оса (будущая жена Пера Гессле) иногда работала в одном модельном агентстве в Мальмё. Как-то осенью 1985 года она устроилась туда на работу фотографом. Пер хотел вечером вместе с друзьями попробывать один новый японский ресторан в Мальмё. Он положил свою маленькую походную сумку и гитару в автомобиль и поехал вместе Осой. У его друзей в Мальмё были повсюду хорошие связи и они сделали ему бесплатную ночёвку в отеле Skyline. Там Пер проводил время после полудня со своей гитарой и холодным пивом, в то время как Оса работала в фотостудии.

Уже несколько дней у него в голове вертелась одна мелодия. Теперь он подбирал её, подыскивая правильные аккорды на гитаре, напевая при этом какой-то бессмысленный текст. Он пробовал различные ритмы, задавшись целью отыскать новые идеи. Но все они и наполовину не были так хороши, как изначальная, на которой он остановился уже после первого прослушивания.

Когда Оса закончила со своей работой в фотостудии, у Пера Гессле на кассете уже была целая песня. Он положил запись в сумку. Было уже поздно и друзья хотели заехать за ним на такси, чтобы затем поехать в японский ресторан "Токио".

Во время еды все заметили, что японская официантка постоянно с любопытством поглядывает на Пера. Все решили, что он, как всегда, был узнан, и скоро у него попросят автограф. Как только они поели, японская девушка застенчиво подошла поближе.
"Извините" - сказала она вежливо: "Вы не Лаймел?! Могу я получить автограф?"
Пер был, конечно, очень удивлён, что его приняли за английскую поп-звезду. Тут он заметил, что Оса и их друзья из Мальмё едва могут удержаться от смеха. Маленькая японка смущённо опустила глаза, так как поняла, что допустила ошибку. Но что же она сделала неправильно, она не знала.
"Нет" - ответил Пер Гессле: "Я не Лаймел. Но ты не первая, кто спрашивает. Я, должно быть, очень похож на него... Один немец недавно тоже меня с ним перепутал".
"А ты случайно не его брат?" - спросила японка.
"Случайно нет" - сказал Пер: "Мы никем друг другу не приходимся, насколько я знаю".

Было уже очень поздно, но, несмотря на это, они ещё заехали к своим друзьям. Там Пер вынул кассету из сумки и спросил остальных, не хотят ли они услышать новую песню.
"Как она называется?" - спросил один из друзей, как только песня закончилась.
"Svarta Glas. Как ты её находишь?"
"Это хит, абсолютно уверен. Что ты хочешь делать с этой песней?"
"Я точно ещё не знаю" - сказал Пер.

Йелле Андерссон придерживался мнения, что Пер должен записать ещё один сольный диск. Хотя прошлая пластинка не была такой успешной, как ожидалось, Йелле был уверен, что у Пера ещё много чего есть в запасе. Итак, Пер отправился в Стокгольм и прокрутил ему и нескольким коллегам демо-кассету, на которой можно было услышать также и песню "Svarta Glas". Вице-президент EMI Рольф Нюгрен тут же отреагировал на песню:
"Не могли бы вы с Мари записать эту песню? Хотя это и не планировалось, не могли бы вы сделать это вместе?"
"Да, она была" - подумал Пер. Но это было раньше. Теперь у Мари Фредрикссон была собственная сольная карьера и она была на пути к вершине. Её диски покупались хорошо. Она совершала турне и восхищала публику. Она появлялась почти в каждом журнале, и почти каждый день её песни можно было услышать по радио. Мари сделала себе имя и нашла свой стиль. Её песни были о море, о природе и главное о чувствах. Это был точный выбор для шведской души. Конечно, она всем сердцем любила рок, но "Svarta Glas" в её репертуар не вписывалась. В её песнях была глубина, которой не было в примитивных поп-песнях.
"В данный момент это не имеет совершенно никакого смысла" - сказал Пер: "Слишком поздно".
"Спроси её" - просил Рольф: "Всё-таки вы с ней хорошие друзья".

На самом деле "Svarta Glas" не подходила также и к стилю Пера. Обе сольные пластинки, которые он выпустил под своим именем, звучали совершенно по-другому, чем хиты Gyllene Tider и эта новая песня.

Итак, прошло некоторое время, пока он решился что-то предпринять. Он должен был это обдумать. Однажды он спросил Мари, не хочет ли она сделать кое-что совместно. Мари прослушала песню. Она тоже была мнения, что припев это нечто. Но она не знала точно, что должна сказать.
"Это, правда, хорошо звучит, но мне это как-то не подходит" - сказала она: "Мне это кажется немного попсовым".
"Я могу написать к ней английский текст и изменить аранжировку" - предложил Пер, хотя едва ли надеялся, что Мари скажет "да".

В действительности, Мари Фредрикссон не имела ничего против, чтобы сделать что-то совместно. Они вели об этом долгие беседы за несколько лет до этого, когда часами дискутировали в ресторане "Karl XI". Тогда они часто представляли, как вместе совершат турне по Европе и Америке. Мечты, конечно, но для них это было вызовом, чтобы петь на английском и посредством этого увеличить свою аудиторию. Иногда в их головах одновременно возникали одинаковые идеи, хотя они были совершенно непохожими личностями. Построенная ими дружба длиной в годы означала для Мари очень много. И она не хотела идти против того, чтобы дать шанс старым мечтам...

Итак, в целом, Перу не нужно было её уговаривать.
"Чтобы эту хорошую песню сделать ещё более потрясающей, нужно использовать два голоса" - утверждал Рольф Нюгрен: "Запишите песню, а потом мы послушаем результат. И если это одному из нас не понравится, мы выкинем её в мусор".
"Мы споём её на английском" - добавила Мари.

Перу не нужно было много времени, чтобы написать текст. Теперь песня называлась "Neverending Love". Если продукция хороша, можно подумать о том, чтобы выпустить диск за границей. А ведь как была мала надежда на то, что их дикие фантазии смогут стать реальностью!

Для записи в качестве продюсера был приглашён Кларенс Офверман. Он был молодым признанным музыкантом, который теперь действовал также как продюсер. Сам он играл на клавишных, Вернер Модиггард занял ударную установку, Томми Кассемар играл на бас-гитаре, а МП на гитаре. Когда они вместе прослушали результат, все остались довольны.

"Всё время выпускаются какие-то синглы, которые и в половину не хороши так, как этот" - сказал кто-то на фирме звукозаписи: "Немного удачи, и мы сможем выпустить этот диск в Германии или Голландии".

Когда газеты узнали о том, что Мари Фредрикссон и Пер Гессле совместно записали пластинку, это вызвало повышенный интерес. Все музыкальные журналы хотели знать, что это из себя представляет. Все посвящённые договорились, что нужно сообщить лишь то, что Пер и Мари имеют один собственный хобби-проект, ничего более.
Последующие недели показали, что выпустить номер за границей было тяжелее, чем ожидалось. Потому что Roxette был неизвестным дуэтом без международного успеха. Снова начались дискуссии. Речь шла о том, не должна ли пластинка быть выпущена лишь в Швеции. У Мари было много друзей и советчиков, которые хором отговаривали её выпускать вместе с Пером примитивную попсовую песенку. Просто это был не её музыкальный стиль. Этим она могла совершенно разрушить своё музыкальное будущее. Мари не должна петь попсу с английским текстом. Пер не хотел уговаривать её на то, чего она не хотела. Но это также было совершенно необходимо. Мари решила для себя сама, что было бы прекрасно испытать пластинку в Швеции. Старые мечты были важны для неё. Она хотела узнать, как пройдёт этот проект и находила, что оба их голоса вместе звучат очень интересно.

"Хорошо, выпустим пластинку анонимно. Без наших фотографий на обложке" - предложил Пер Гессле: "Разместим другое фото и только название Roxette. Если это будет работать, то мы узнаем, что это хорошая песня. Если диск не будет покупаться, мы сможем завершить проект".
Всё же, ещё многие друзья и советчики Мари придерживались мнения, что глупо со стороны Мари менять её сольную карьеру на эти игрушки. Несмотря на это, теперь она хотела целиком сконцентрироваться на Roxette. Пер знал, что она приняла мужественное решение. Никогда прежде он не уважал её так, как теперь.

Пер и Мари связали свою дружбу и мечту: выступать со своей музыкой и в других странах. Теперь это может начать претворяться в жизнь и пластинка будет издана. Вероятно, пластинке можно было уделить больше внимания. Пер позднее думал о том, что он всё поставил на ноги, чтобы привлечь внимание к Gyllene Tider. Он тогда действительно напряжённо работал. Как много писем и кассет он послал на радиостанции и журналистам. Как много заявок в радио-хит-парады, где слушатели могли выбрать свой хит. Это ему очень помогло. Вероятно, это сработает ещё раз и теперь.

Был на радио один специальный хит-парад "Sommartoppen" ("Лучшая песня лета"), куда слушатели могли писать и заказывать новые песни по своему желанию. Пер позвонил своим друзьям: в Стокгольм, Хальмстад и Мальмё.
"Не могли бы вы послать стопку открыток на "Sommartoppen"?" - попросил он, и все выразили свою готовность.
Было важно, чтобы открытки приходили отовсюду, а не все содержали хальмстадский штемпель. Эту ошибку он однажды уже совершил с Gyllene Tider. Они также не должны были быть написаны одинаковым почерком, что было бы очень неуклюже. В Мальмё ему помог друг, который работал в одной фирме. Он купил множество разных открыток, наклеил на них различные почтовые марки и представил дело так, будто половина фирмы восторгается "Sommartoppen".

Конечно, "Neverending Love" попала в эфир. Не только друзья Пера хотели услышать песню, но и многие другие слушатели. В 1986 году "Neverending Love" стала хитом лета в Швеции! Пер, Мари и вся фирма звукозаписи торжествовали. Теперь у Roxette был первый хит, правда в "неправильной" стране, ведь они хотели покорить заграницу: Германию, Данию, Норвегию. Это было ещё впереди. Пер и Мари знали, что нужно было много работать, чтобы их хобби-проект стал нечто большим, чем взлётом на один день.
И хотя Пер с иронией относился к тому, что он напечатал на первой официальной фэн-футболке Roxette, многое из этого высказывания оказалось действительным: "Roxette: сегодня Швеция, завтра - весь мир".