Последние два года должны были Вас приятно взволновать. Дало ли это повод к тому, чтобы с уверенностью заявить: сейчас наши дела в порядке?
ПЕР: В этом бизнесе ты никогда по-настоящему не знаешь, что случится на следующим день. Естественно, ты считаешь: сейчас мы на высоте, мы продали почти шесть миллионов дисков. Но одновременно ты знаешь, что за углом ждут 500 других групп, которые жаждут такого же успеха. Поэтому ты постоянно должен усиленно работать. Ты знаешь, что никогда не сможешь почить на лаврах. Хотеть хит, ставший первым номером в Америке, которым мы всю жизнь будем гордиться. Это очень приятное чувство.

Вы начали с "The Look", но действительно большой прорыв получился с "It Must Have Been Love". Как ваша песня смогла попасть в фильм "Красотка"?
МАРИ: Киностудия "Уолт Дисней" попросила нас тогда написать песню для фильма. Мы ответили, что нам жаль, но у нас совершенно нет времени, чтобы её написать, потому что мы полностью заняты турне по раскрутке альбома "Look Sharp!". Но у нас есть одна старая песня, которая вышла на рождество 1987 года в Швеции. Тогда она называлась "It Must Have Been Love (Christmas For The Broken-Hearted)". Сначала им не понравилось, но режиссёр был в восторге. Пер слегка изменил текст, убрав Рождественскую тему, мы сделали ремикс, ставший впоследствии хитом гастролей. Отличная ситуация, так как "It Must Have Been Love" стал идеальным мостом между альбомами "Look Sharp!" и "Joyride".

Мари, видел вас в турне, в котором ты произвела хорошее впечатление, и это был момент, когда я понял, что мастерство Roxette возрасло, потому что это было действительно великолепное шоу. Стоять на сцене - это для вас самое главное?
МАРИ: Да, это совершенно прекрасное чувство. Я считаю, всё надо делать с музыкой: играть, петь, выступать…
ПЕР: …и общаться с публикой.
МАРИ: Точно. Когда я вижу, как радуются люди, я чувствую, что великолепна. Поэтому мы действительно радуемся мировому турне. До этого мы всегда играли лишь в Европе, но в этот раз мы поедем также в Америку, в Австралию. Мы будем в гастролировать несколько месяцев. Это будет утомительно, но также доставит нам массу удовольствия. И в Германии, между прочим, мы всегда выступаем с большой радостью потому, что мы всякий раз замечаем, что здесь настоящие фэны, которые по-настоящему любят музыку.

Чувствуете ли вы, что заслужили успех?
МАРИ: (смеётся) О, да! Для этого мы вели длительную и напряжённую работу. Мы уже более 10 лет в музыкальном бизнесе.
ПЕР: Двенадцать, если точно.
МАРИ: Точно, двенадцать. И я рада, что успех пришёл сейчас, когда мы немного старше и опытнее, и всё видется гораздо яснее. Нужно о многом беспокоиться, приходится сталкиваться со многими важными решениями…

Что это за решения?
МАРИ: Ну, ты доллжен работать с подходящими для этого людьми и заключать контракты с менеджерами и фирмами звукозаписи - я говорю о деловой стороне.На это уходит так много денег - это же гигантский бизнес. Или когда идёт мировое турне: всё это должно быть точно спланировано, и это стоит кучу денег. Я увереннна, что мы работаем напряжённее большинства музыкантов, потому что хотим абсолютно всё держать под контролем. Даже менеджера… (смеётся, намекая на отношения Пера с Оcой Нордин, работающей в менеджменте Roxette, и на свой роман с Томасом Эрдтманом - бывшим менеджером группы).

А что ты подразумеваешь, когда говоришь, что это лучше - быть несколько старше?
МАРИ: Я считаю, что этим приобретаешь опыт и точное знание, что действительно желательно, а что нет. Я не уверенна, смогла ли я 10 лет назад со всем справиться. Я научилась о многом беспокоиться. Сегодня я гораздо более уверена в себе.
ПЕР: Когда становишься старше - это звучит сейчас так, как-будто мне 75 лет, но когда ты 12 лет в бизнесе - это учит, что успех не затрагивает проблем жизни и смерти. Я знаю, что и без большого успеха мы всегда были бы счастливыми и творческими людьми. Когда мне было 19 лет, я думал совершенно по-другому. Тогда я любой ценой хотел достигнуть большого успеха. Теперь я со спокойной душой говорю, что за 12 лет, наконец, его достиг. Но всё же я утверждаю: альбом "Joyride" - это лучшее, что я сделал за всю свою предыдущую карьеру. Это хорошее чувство. Это ещё более лучшее чувство, чем иметь успех. Потому что это величайшее личное и музыкальное вознаграждение. Иметь хит номер один и продать миллионы пластинок это, конечно, тоже приносит удовлетворение, но иного рода. И я думаю, что если ты в 20 лет продаёшь миллионы пластинок и зарабатываешь миллионы долларов, то, в действительности, ты не знаешь: "кто же я на самом деле?".

А почему "Joyride" ты считаешь своим лучшим альбом? Обычно так говорят большинство групп всякий раз при выпуске нового диска. Можешь ли ты описать, в чём его преимущества?
ПЕР: Да. Когда я прослушал диск, то убедился, что моё композиторское искусство стало лучше. Композитор-песенник применяет множество хитростей, его аранжировки наполнены маленькими уловками, которые я постепенно изучил. Некоторые, несложные для меня сейчас песни, три года назад я не смог бы написать. Х-м-м-м, что ещё? До этих пор у нас не было такой превосходной музыки и текстов.
МАРИ: …и к тому же очень личной.
ПЕР: Точно. И что было для нас абсолютно новым: мы в первый же день узнали, что должны сделать для нашего диска. До этих пор у нас были лишь неопределённые идеи, одна из которых воплощалась абсолютно профессионально, другие же к концу работы исчезали. На этот раз мы хотели ориентироваться на гитары, чтобы сделать рок-альбом интересным, позитивным, короче, пластинку "в хорошем настроении", которую также можно было бы играть со сцены, но не настольгическую. Правда, мы всегда использовали массу электроники, но мы хотим, сказали мы, создать связь 60-х и 90-х годов, звучащую свежо и по-новому, и чтобы в этом сразу же узнавалось авторство Roxette. И у нас это, действительно, впервые превосходно получилось.

Вы сказали, что ваши тексты очень личные. Честно сказать, я нахожу, что там много клише, пассажей и формулировок, которые уже тысячу раз были слышаны в поп-песнях. В "Hotblooded", например.
ПЕР: Ну да. "Hotblooded" вообще весьма специфичен - это первая песня, которую мы с Мари написали совместно. Во всяком случае, она базируется на одной блюз-истории. И поэтому нуждается во всех этих блюз-формулах, этих, как ты сказал, клише, с их помощью она функционирует. Это как дань определённому стилевому решению. И в этой взаимосвязи текст получается также вполне определённого содержания. Я точно знаю, что ты имеешь ввиду в своей критике, но у меня нет с этим проблем.

Текст "Hotblooded" кажется мне таким же, как и у всех популярных песен о любви. Меня поражает, когда вы говорите, что он особенно личный.
ПЕР: Я вижу это так: есть различные виды текстов и есть различные уровни значений. Но одни из них не хуже или глупее, чем другие. "Listen To Your Heart" на "Look Sharp!", к примеру, я написан для одного друга, который пережил очень болезненный развод. Такой текст как "The Look" пришёл с абсолютно другой стороны, я бы сказал, как разновидность традиции Марка Болана. "Joyride" точно так же: ты строишь предложения вместе, чтобы они хорошо звучали, и тогда получается содержание. Это как сюрреалистическая игра. Из большинства авторов песен мой наиболее любимый Ренди Ньюман, но я точно так же смотрю на "be-pop-a-lula, She’s My Baby", потому что это в точности то, что чувствовал автор. Это бриллиант. И это очень личная формулировка. Чтобы она стала личной, ты должен написать что-то очень серьёзное или поэтическое. Существует так много разных возможностей.

Мне нравятся ваши песни, многие из них я нахожу превосходными, но некоторые на альбоме "Joride" звучат несколько натянуто. Есть гитарные пассажи, почти идентичные "The Look". Вам не кажется, что Вы копируете свой успех?
МАРИ: … (непонимающе качает головой)
ПЕР: Но это именно наш звук! Никто, кроме нас этого не делает! Всё правильно, новое должно звучать по-новому, но, одновременно, должно оставаться твоим. Прослушай старые песни Гарри Глиттера, которые все имеют одинаковый звук, но, несмотря на это, все они разные.
МАРИ: Это наш фирменный звук! Йонас, наш гитарист, играет так всегда, когда играет для нас, и никто не играет так, как он. Это одна из тех особенностей, из которых складывается личностное звучание диска. Меня так обрадовало, когда я прочла первое обсуждение диска дома, в Швеции. Это называлось: "Весь мир сразу же узнал, что это Roxette". Ты понимаешь? "Joyride" проиграли по радио, и ещё до того, как мы начали петь, каждый узнал, что это мы. Всё же это великолепно!
ПЕР: Точно. За этим кроется целая идея. Так, со своим собственным звуком каждая группа желает покорить мир. И мы будем заниматься этим и впредь. У нас, к примеру, есть Кларенс, наш продюсер, помните, как в начале "The Look" он считает "1, 2, 3, 4", и это же вставлено у нас в "(Do You Get) Excited?" на новой пластинке, потому, что это связь между Roxette ранним и настоящим. Такая мелочь важна, это встречается и в искусстве в целом: взять, к примеру, Чарльза Буковски, который всегда пишет с одинаковым словарным запасом, с одинаковой агрессивностью, но, вместе с тем, он всякий раз рассказывает другую историю. Нам нужны эти типовые штучки, которые сигнализируют: "Слушай, это мы, это Roxette".

Roxette - это дуэт. Наверно, иногда трудно сотрудничать, обоим сойтись на одной идее?
МАРИ: Как правило, наш тандем функционирует великолепно, потому что мы уже так давно знаем друг друга. Мы как брат и сестра. По характерам мы абсолютно разные, но это мне видится преимуществом, потому что мы дополняем друг друга.

В чём же проявляюся эти различия?
МАРИ: Х-м-м-м… Я… Я просто музыкантша. Из нас двоих я, так сказать, хиппи. Я воспринимаю всё не так серьёзно и хочу писать простую музыку, стоять на сцене и петь. А Пер… конечно тоже музыкант, но он много больше интересуется работой над имиджем, а также деловой стороной. Я верю, что не смогу работать с кем-нибудь таким же, как я. Для Пера это точно так же.

К работе над имиджем относятся фотосъёмки и интервью. К тому же Вы привлекаете также и очень юную публику. Раздражает ли Вас, когда в интервью для подростковых журналов Вас спрашивают о вашем любимом цвете?
ПЕР: Нет, это скорее скучно. Но мы с течением лет к этому привыкли. Конечно, я много люблю говорить о написании песен или о том, как мы работаем в студии или о нашем методе, определённом гитарном звуке вместо того, чтобы говорить о том, где я покупаю свою обувь. Но у Roxette есть один потрясающий аспект - наша публика состоит из очень разных людей и возрастных категорий, тем не менее собирающихся вместе. Некоторые сначало слушают Roxette и затем Тома Петти. Это также различается от страны к стране. В Австралии нас видят как рок-группу типа INXS, в Англии же нас рассматривают как подростковую группу. Мы надеемся получить в Англии такой же статус как Fleetwood Mac, с совершенно пёстрой публикой. И вообще, мы не так много даём там интервью для подростковых журналов. В Америке же, напротив, нами интересуются специализированные музыкальные журналы, такие как "Interview" Энди Уорхолса. Но если долго говорить только об аккордах или работе в студии, это тоже может наскучить. Иногда я вполне охотно говорю о своей любимой еде.
МАРИ: Просто нужно следить за тем, чтобы во всём соблюсти меру. И тогда мы оба будем в порядке.

Итак, вы рассказываете о создании песен. Как это происходит в Roxette. Песни постоянно льются из тебя, Пер?
ПЕР: Точно. Непрерывно. (смеётся) Нет. Так, для "Joyride" я написал 20 песен и из них отобрал лучшие. Раньше было ещё больше - для "Look Sharp!" мы написали их 45 штук, из которых использовали тринадцать.

А как возникают эти песни?
ПЕР: Я постоянно собираю идеи. Когда есть время, чтобы сделать песню, я присаживаюсь на 3 минуты и пишу, затем я снова делаю то же, что и другие. Я работаю очень быстро, если вокруг звучит музыка. Я не сажусь и не ломаю голову, ожидая вдохновения - у меня уже должна быть идея, которую я затем разрабатываю. Лишь на текст мне нужно больше времени, иногда неделю. Но музыку я сочиняю быстро. Идеи для неё могут возникнуть из простой ошибки, которую я делаю при игре на гитаре, это может быть какой-то ритм из фильма по телевизору или басовая партия, которую я услышал по радио или просто предложение, которое я прочёл в книге. Эту идею я записываю на бумаге или на маленький кассетный магнитофон. Просто я всегда держу свои уши открытыми для восприятия.

А можешь ли ты их отключить?
ПЕР: Нет, а зачем? Хотя это и несложно. Мы работаем не на полностью новой музыке, потому что, выходя сейчас на мировое турне, мы, в действительности, не сидели перед этим 2-3 года в студии, чтобы создать абсолютно новую. И всё же я постоянно, каждый день собираю маленькие идеи то здесь, то там. Просто это мой метод работы.

Мари, приходит ли он иногда с песнями, которые тебе не нравятся?
МАРИ: Да, так бывает. В наших рабочих взаимоотношениях очень важно всегда быть полностью честными - касается ли это музыки или текста. Я считаю, раз ты поёшь перед публикой, то ты должен быть честным перед собой и перед публикой. Я должна знать, как и о чём я пою. И я должна помнить, что я - часть дуэта. А это иногда довольно тяжело. Я готова признать, что мы разные типы и, соответственно, имеем иногда разные представления. В спорных случаях мы или работаем на этом материале и я, в конце концов, меняю своё мнение или мы это забрасываем.
ПЕР: Так как мы не знаем, что с этим делать дальше, мы иногда также пробуем изменить вокальные роли. "The Look", к примеру, был изначально задуман для Мари. Но когда текст был готов, стало понятно, что эта вокальная партия не годится. Это должен был петь мужчина. Так эту роль получил я. Песня "It Must Have Been Love", напротив, была прямо-таки создана для Мари, для её тембра голоса. Я решил, что не могу её петь - я для этого не подхожу. Как только песня готова, или даже раньше, я играю её Мари. Я говорю: "Слушай, у меня есть идея, какого ты о ней мнения?" А она отвечает: "Да, это хорошо, остановись на этом". И затем мы обсуждаем песню: "Что в ней подходит для тебя, а что для меня. Я очень легко могу петь середину, а ты спой концовку". И пробуем это спеть. На следующем этапе мы играем это нашему продюсеру Кларенсу Эфверману, которому затем очень легко говорить: "Песня хорошая, но попытайтесь всё же сделать из неё балладу, потому что, на мой взгляд, она звучит слишком быстро, и мы её запишем меньше чем за две недели". И затем он находит идею для аранжировки: "Х-м, неплохо, но, нам думается, в сущности…" и так далее. Это всё совместная работа. Затем приходит Йонас со своей гитарой, который, с одной стороны, всегда вмиг может сделать то, что ты от него хочешь, но который всё же вносит в это свой стиль.

Наверно сложно самим судить, попали ли вы со своей песней в самую точку. Знаете ли вы точно, хороша она или нет?
ПЕР: Естественно, иначе мы не были бы готовы пойти с ней в студию.
МАРИ: Это должно быть определено уже заранее. Чувствуешь, когда, наконец, находишь интересную идею. И если нет, то хоп и отправляешь её обратно в ящик. Мы никогда не записываем песню, если все участники сперва не были от неё в восторге.

Фирменный звук, лето 1991